В декабре 1988 года банда уголовников захватила в заложники в городе Орджоникидзе (ныне Владикавказ) целый класс - тридцать два четвероклассника вместе с учительницей. Благодаря слаженным действиям оперативного штаба и многих силовых структур (в первую очередь Группы "А" КГБ СССР), все школьники были освобождены.

"ЧИСТОСЕРДЕЧНАЯ ЛОЖЬ"

ЭТА ПОЛНАЯ драматизма история легла в основу фильмов - одного художественного "Взбесившийся автобус" и двух документальных. О ней написаны сотни статей и несколько книг. Казалось бы, в операции по освобождению детей-заложников не осталось белых пятен, все точки расставлены, хронология событий восстановлена чуть ли не по секундам, герои награждены, бандиты понесли заслуженное наказание.
Однако телеканал НТВ неожиданно решил продемонстрировать "свое видение" событий восемнадцатилетней давности и посвятил им программу "Чистосердечное признание".
Трудно судить, что именно стало поводом к выходу передачи. Очевидно, ее авторов вдохновило освобождение из тюрьмы главаря банды Павла Якшиянца. Спору нет: уговорить такого человека на интервью - это действительно журналистская удача. Тем более что авторам "Признания" удалось совершить, казалось бы, невозможное: они устроили своеобразную "очную ставку" экс-террористу с бывшим сотрудником КГБ Евгением Шереметьевым, участником тех событий.
По сути дела, Якшиянц оказался главным героем передачи. Он охотно рассказывал, как планировал акцию, как заманивал детей в уже захваченный автобус, как цинично торговался за них с руководителями оперативного штаба. Он позировал на фоне аэропорта в Минводах, откуда в 1988 году вместе с подельниками вылетал на предоставленном ему самолете в Израиль. Но, сделав террориста героем, авторы "Признания" остались без антигероя.
И тогда отрицательным персонажем неожиданно стала учительница Наталья Ефимова, которая два дня провела в автобусе вместе со своими учениками под прицелом у террористов. Создатели фильма фактически обвинили ее в связи с бандитами.

А там, в захваченном автобусе, она была для детей единственной защитницей, можно сказать, матерью.
Возникает законный вопрос: "Для чего нужна такая фальсификация?" Ответ напрашивается только один - требовалась дутая сенсация. Как же, господин Якшиянц вышел на свободу! А за спиной этого "господина" были три ходки до событий в Орджоникидзе - впечатляет, не правда ли? - и попытка побега из уральской зоны, где он отбывал новый срок, причем с захватом заложника, женщины. А нам толкуют: он в целом неплохой человек. И голос за кадром проникновенно так говорит, что "при известных обстоятельствах они (Якшиянц и Шереметьев. - Прим. автора) могли бы стать друзьями". Это кто, позвольте спросить? Уголовник, который "при известных обстоятельствах", поставив банки с бензином под сиденья, готов был спалить детей заживо? Он что, раскаялся или, быть может, сожалеет о содеянном? Ничуть!
Вообще, передача оставила крайне неприятное впечатление. Она обильно сдобрена кадрами из художественного фильма "Взбесившийся автобус", и после едва ли не каждого такого фрагмента голос диктора произносит: "Это кадры из фильма. А вот как было на самом деле..." Кажется, что сейчас будет приоткрыта завеса над страшной тайной. Однако даже зрителю неподготовленному видно, что ничего нового авторы сказать не могут и потому начинают элементарно передергивать факты, подгоняя реплики участников событий под нужную сюжетную линию.

КАК БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ

ВСПОМИНАЕТ Герой Советского Союза генерал Геннадий Зайцев, бывший командир Группы "А" (позже "Альфа") КГБ-ФСБ, один из руководителей операции по освобождению захваченных детей.
"1 декабря 1988 года у учеников 4-го "Г" класса школы № 42 города Орджоникидзе была экскурсия в типографию. Выйдя на улицу, ребята увидели автобус ЛАЗ-687, который прислал, как им заявил "один дядя", "родительский комитет". Не подозревая ничего плохого, учительница Наталья Ефимова и 32 ученика расселись по местам. Тот же "дядя", но только другим тоном заявил: "Вы все являетесь заложниками и будете исполнять то, что я вам прикажу". Так школьники оказались в руках у четырех бандитов, вооруженных двуствольным обрезом охотничьего ружья, кинжалом и ножом. Автобус тронулся и вскоре остановился на одной из центральных площадей города.
В 17 часов 30 минут в дежурную часть МВД Северной Осетии поступило тревожное сообщение: у здания Севeро-Осетинского обкома КПСС прозвучал выстрел, легко ранен водитель легкового автомобиля. Стреляли из автобуса ЛАЗ-687. Автобус по-прежнему стоит на площади.
К месту происшествия срочно прибыли милиционеры во главе с майором Казбеком Хуадоновым. Кто находится в автобусе и что делается в салоне, рассмотреть не удавалось. Все окна были плотно занавешены.
- Не подходить - стреляем! - кричали преступники. - Дайте рацию для переговоров!

После минутного совещания майор Хуадонов принял решение нарочито спокойно приблизиться к автобусу, отдать рацию и попытаться получить хоть какую-то первоначальную информацию. Когда он подошел, стекло в окне отодвинулось, и рацию взяла детская ручка. Стало понятно, что в салоне находятся дети. Позднее на следствии главарь Павел Якшиянц пояснит, почему захватил именно школьников младшего класса: "Взрослых удерживать трудно. Тысяча процентов гарантии - рисковать детьми не будут".
Сам факт стрельбы у обкома партии, в центре столицы Северной Осетии свидетельствовал о дерзости преступников, их большой опасности для общества. Сколько бандитов, кто они и чем вооружены - еще никто не знал!
Начались переговоры. Первоначально их вел заместитель министра внутренних дел республики полковник Т. Батагов. Бандиты потребовали оружие, крупную сумму денег в иностранной валюте и грузовой самолет (чтобы в него вошел весь автобус с детьми), освобождения своих подельников, один из которых находился в местной тюрьме, а другой - в Ташкенте, и возможность беспрепятственного вылета в страну, не имеющую дипломатических отношений с Советским Союзом. На размышление они отвели властям всего 40 минут, обещая в противном случае каждые полчаса выбрасывать из автобуса по детскому трупу. Или вообще сжечь всех заложников.
Для устранения ЧП и обсуждения требований террористов срочно был создан штаб операции во главе с первым секретарем Северо-Осетинского обкома КПСС Р. Себетовым. К этому моменту стало известно число захватчиков - восемь человек, во всяком случае, так они сообщили. Все вооружены. Под каждым сиденьем автобуса стоят по три трехлитровые банки с бензином. Таким образом, штурм с применением оружия полностью исключен. Главным оставалось в этой ситуации - выиграть время.
Ожидая решения властей, террористы затребовали упаковки с эфедрином, чтобы "взбодриться". Их тут же спросили о здоровье детей. Подумав, бандиты согласились принять еду и теплые вещи. Все это им передавали через приоткрытое окно автобуса. Это был маленький, но прорыв.
И все же первоначальные переговоры положительных результатов не дали. Террористы требовали самолет. Но в аэропорту Орджоникидзе не было взлетной полосы, способной принять тяжелый лайнер Ил-76. Да и функционировал аэропорт только днем. Поэтому преступники выдвинули ультиматум: "Следуем в Минеральные Воды".
Ничего не оставалось, как выполнить это требование. В 20 часов 15 минут автобус с заложниками в сопровождении милицейских машин, "скорой помощи" и каравана машин с родителями детей тронулся с места.
Когда ЛАЗ подъехал к местному изолятору временного содержания, он резко остановился, и террористы потребовали освободить находившегося там Кривоносова, одного из участников прежней банды Якшиянца. Ему пообещали, но в обмен на одного ребенка.
Привели Кривоносова. Якшиянц стал горячо убеждать своего дружка присоединиться к банде, изложил ему свой "гениальный" план. Но тот решительно отказался участвовать "в этой авантюре" и подвергать опасности жизнь детей.
- Я лучше отсижу весь свой срок, - заявил он.
Несмотря на то, что Кривоносов отказался ехать с бандитами, Батагов напомнил, что за организацию встречи с ним Якшиянц должен был отдать ребенка. Снова начались переговоры. В итоге Якшиянц вынужден был уступить и освободил самую маленькую - Ивелину Чебакаури.
Пока автобус выезжал из столицы Северной Осетии, мы вылетели на Северный Кавказ. В 18 часов 30 минут 1-й заместитель председателя КГБ Ф. Бобков вызвал к себе 1-го заместителя начальника 7-го Управления генерал-майора М. Колобашкина и меня и дал указание направить сотрудников "Альфы" в Минеральные Воды. Группу поручено было возглавить мне.
Личный состав спецподразделения был поднят по тревоге. В 19 часов 25 минут двадцать сотрудников выехали в аэропорт "Внуково", чуть позже туда были направлены еще двенадцать бойцов.
Этим же бортом в Минеральные Воды отправились заместитель председателя КГБ СССР В. Пономарев, заместитель прокурора РСФСР
И. Землянушин, пять сотрудников милиции во главе с заместителем начальника Главного управления уголовного розыска МВД СССР Б. Дзиовым, заместитель начальника 3-го отдела 4-го Управления КГБ Н. Налобин, заместитель начальника 7-го отдела 5-го Управления И. Комаров и начальник отдела Следственного отдела Р. Улунцев.
Самолет Ту-134 прибыл на место в 22 часа 53 минуты - нам удалось опередить террористов. Сразу состоялось заседание оперативного штаба, на котором была заслушана и оценена информация, поступавшая с маршрута следования автобуса с заложниками. Нами разрабатывались два варианта освобождения заложников: один - встреча и остановка ЛАЗа на 3-й рулежной дорожке, второй - на платформе аэропорта “Минеральные Воды-2”. Решили направить сюда, в Минеральные Воды, два транспортных самолета Ил-76. Также решался вопрос относительно доставки из Москвы иностранной валюты.

С учетом складывающейся обстановки из сотрудников Группы "А" были образованы две группы захвата, которые возглавили С. Гончаров и В. Гришин. Выставили трех снайперов и трех наблюдателей, а также резерв из пяти бойцов во главе с С. Поляковым.
Затем вместе с Бочковым мы провели рекогносцировку на местах предполагаемой остановки автобуса с заложниками, подобрали для оперативных групп места укрытия. На тот случай, если террористы согласятся пересесть в самолет Ту-154, была проведена тренировка сотрудников по штурму данного типа самолета. После этого оперативные группы заняли места укрытия.
В связи с тем, что преступники собирались лететь в Ташкент, чтобы там забрать из тюрьмы своих сообщников, было принято решение направить туда группу захвата. В 4 часа 35 минут 2 декабря двенадцать сотрудников Группы "А" во главе с Гончаровым на самолете Ту-134 вылетели в Ташкент. Около четырех часов ночи ЛАЗ въехал на летное поле аэродрома Минеральных Вод. Здесь уже стоял транспортный самолет Ил-76Т. В ста метрах, на платформе возле здания аэропорта, где в то время разместился оперативный штаб, мы и остановили автобус с заложниками.
Начались переговоры. Из наглухо зашторенного автобуса мне по рации отвечал Якшиянц. В первую очередь оперативный штаб волновало, естественно, состояние детей, переживших жуткий стресс и физическое переутомление.
Ситуация - хуже не придумаешь. Захватив детей, поставив их жизнь в прямую зависимость от выполнения своих требований, бандиты не оставили нам фактически никаких шансов на силовой вариант. Нужно было пытаться переиграть преступников.
В 5 часов 35 минут террористы разрешили подойти к автобусу двум сотрудницам цеха бортпитания, чтобы передать четыре контейнера с бутербродами, чаем и кофе. Кроме того, Якшиянц потребовал принести в автобус уксус, который, как мы поняли, понадобился бандитам для приготовления наркотической смеси.
После долгих препирательств по поводу страны, куда собрались лететь террористы, главарь выбрал Израиль, с которым у Советского Союза в то время не было дипломатических отношений, и они можгли рассчитывать на то, что их не вернут в СССР.
Тогда заместитель министра иностранных дел Советского Союза Чаплин связался с руководителем консульской группы в Израиле Мартиросовым. С учетом политических "нюансов" он намеренно воспользовался открытым каналом в надежде, что Тель-Авив "услышит" этот разговор и предложит свое содействие. Так и произошло. Через полчаса Мартиросову позвонил исполняющий обязанности генерального директора МИДа Израиля господин Ануг и дал понять, что руководству страны известно о захвате самолета и возникших в связи с этим проблемах. В итоге Тель-Авив согласился принять самолет.
А в Минеральных Водах тем временем мы начали торг по поводу денег. После долгих препирательств Якшиянц согласился на два миллиона долларов и беспрепятственный вылет в Израиль, за что обещал освободить детей.
Пока решался этот вопрос, сотрудник 4-го Управления КГБ Ю. Кирсанов опустошил сейфы Внешторгбанка СССР, забрав всю имевшуюся там наличность. Как только были соблюдены формальности, написана расписка, ценный груз доставили в аэропорт - и самолет с мешками долларов в сопровождении сотрудников Группы "А" Кувылина, Танкова и Глембовского тут же взял курс на Минеральные Воды.
Опасаясь за свою жизнь, бандиты заговорили о гарантиях безопасности. В ходе переговоров Якшиянц затребовал члена Политбюро - "но не такого, который должен выйти на пенсию, а цветущего, личность мировую, известную". Потом передумал и взял выше: Раису Горбачеву подавай ему сюда. Так и сказал:
- С ней меня и за два миллиона долларов никто не уничтожит…
Одного он не понимал: Группа "А" никогда не пойдет на штурм и не применит оружия, если при этом окажется в опасности жизнь детей. Хотя, нет. Понимал прекрасно и потому до последней возможности прятался за детскими спинами.
Следующее требование Якшиянца - привезти жену и дочь. Первоначально при захвате автобуса в Орджоникидзе вместе с бандитами находилась Тамара Фотаки с дочерью Эллой. По дороге в Минеральные Воды она, чувствуя беду, стала умолять мужа:
- Павел, нас всех уничтожат! Пожалей ребенка.
Подумав, тот согласился. Теперь он передумал и стал требовать их возвращения в автобус.
Казалось бы, чего проще? Однако Тамара Фотаки возвращаться отказалась. Ее уговаривали, но все доводы были напрасны: женщина боялась мужа-бандита.
И тут случилось то, чего мы больше всего опасались, - Якшиянц потребовал бронежилеты и семь автоматов. В мировой практике не было случаев выдачи оружия террористам. Советскому Союзу выпала сомнительная честь - создать опасный прецедент. Но в руках у преступников находились дети...
Чтобы увести бандитов от мысли об оружии, я использовал три уловки. Вначале предложил вместо детей экипаж самолета, на что Якшиянц ответил, что экипаж - это первоклассные бойцы, они согласны пожертвовать собой, чтобы выполнить долг перед Родиной. Вторая попытка была связана с отцом одного из террористов. Его привезли, чтобы тот повлиял на сына. Но после первых же слов, которые он, видимо, продумал еще по пути в аэропорт, услышал:
- Слушай, папа, мы повязаны друг с другом. Кто выйдет, тот должен умереть. Такой закон у нас.
Как мог, отец увещевал сына-преступника. Взывал к его совести, к детским воспоминаниям, говорил о плохом состоянии матери - "знаешь ведь, какое у нее здоровье". Тот - ни в какую. А потом рацию взял главарь:
- Не надо мучить парня. Он волнуется. На протяжении двух месяцев каждый из нас обдумывал. В любой момент мог отказаться. Сто раз!.. Для меня не имеет значения, сколько нас человек. Здесь достаточно одного с зажигалкой. Даже если вы заберете всех, со мной вопрос не решите. Если кто будет подходить, я водителю и этой бабе-училке уши или что-нибудь еще отрежу и выброшу прямо в лицо.
Третья попытка, последняя - разговор с женой, Тамарой Фотаки. Но и ее террорист не захотел послушать…
Со времени захвата автобуса прошло шестнадцать часов. Переговоры зашли в тупик, и в этот момент Москва дала "добро" на передачу террористам оружия - четырех пистолетов Макарова и одного автомата Калашникова.
К автобусу по очереди ходили начальник 4-го отдела УКГБ по Ставропольскому краю подполковник Евгений Шереметьев и в недавнем прошлом сотрудник Группы "А" Валерий Бочков. Всего они сделали четыре ходки, выменивая детей на бронежилеты и оружие. При этом ими прилагались усилия, чтобы вступить в разговоры с преступниками, установить с ними психологический контакт, разведать обстановку в салоне автобуса. При приближении чекистов террористы вели себя крайне настороженно, прикрывались детьми и направляли в сотрудников КГБ оружие.
Шереметьев передал бандитам два бронежилета, а затем пошел на "военную хитрость" и попросился зайти в автобус, чтобы убедиться, что с детьми все в порядке.
Нам для планирования дальнейшей операции важно было выяснить точное количество террористов. Это как раз тот случай, когда разница в одного человека может привести к самым нежелательным последствиям. Бронежилеты бандиты "заказали" на восьмерых, а оружие - на семерых.
Якшиянца терзали сомнения. Он тыкал обрезом в грудь офицеру КГБ, сыпал угрозами, а то вдруг начинал себя превозносить. И наконец сдался, разрешив Шереметьеву заглянуть в автобус. От того, что он там увидел, ему сдавило грудь: в духоте, в грязи, среди банок с бензином сидели изнуренные дети с осунувшимися личиками. Но - живые! Вместе с ними молоденькая учительница, на глазах слезы. Подполковник кивнул ей ободряюще.
Террористам было психологически трудно расставаться со своими жертвами. И хотя они получили вожделенное оружие, отдавать детей им явно не хотелось. Они, видимо, интуитивно чувствовали, что только "живой щит" позволит им избежать возможных неприятностей.
Тем временем Бочков стал снимать с площадки девочек - одну, вторую... четвертую. Едва отошли от автобуса, как бандиты отпустили еще двух школьниц. Обнял их Бочков, повел к зданию аэропорта.
- Что бы ни случилось, не бойтесь и не бегите, - сказал он им.
Вдруг за спиной раздался выстрел. Бочков еще крепче прижал девчушек.
Оказалось, бандиты, проверяя оружие, выстрелили в люк автобуса. Всего им было передано один автомат АКС-74 с двумя снаряженными магазинами и четыре пистолета Макарова с двумя полными обоймами.
Путем долгих переговоров офицеры вызволили из рук террористов двадцать школьников.

В час дня Бочков подошел к автобусу с двумя контейнерами, в которых находилась еда, показал их содержимое террористам и затем передал в автобус. После этого преступники потребовали эфедрин, использовавшийся ими как наркотик, и восемь наручников - для членов экипажа. Их принес Шереметьев в обмен на четырех школьников.
Переговоры с бандитами шли уже семь с лишним часов. Все это время мы уговаривали, увещевали, подбирая нужные слова. Долго обсуждалась процедура пересадки из автобуса в самолет. Вроде бы договорились, что дети будут стоять в две шеренги у входного люка. Когда бандиты и члены экипажа окажутся в салоне, то заложников отпустят.
В 14 часов 10 минут автобус подъехал к самолету. Террористы потребовали от членов экипажа по одному подойти к автобусу, каждого обыскали и защелкнули стальные браслеты. Один из бандитов осмотрел лайнер. И тут Якшиянц, не раз клявшийся "всеми святыми", нарушил данное им слово. Одиннадцать школьников и учительницу террористы все-таки завели в самолет, а двух мальчиков Шереметьев уговорил отпустить.
После того как бандиты, заложники и члены экипажа зашли в Ил-76Т, прозвучало новое требование - Шереметьева сюда.
Когда подполковник поднялся на борт, Якшияиц заявил ему, что без его жены Тамары взлета не будет. За нее, две упаковки эфедрина и уксус главарь пообещал отпустить всех заложников.
Шереметьев вернулся в штаб. Услышав, что от нее хотят, Тамара Фотаки решительно отказалась.
После долгих уговоров заместителю председателя КГБ Пономареву удалось убедить Тамару подняться на борт самолета. Ее сопровождал Шереметьев - он остался стоять под дулами пистолетов бандитов, а Якшиянц отвел жену в конец салона и принялся что-то возбужденно ей говорить.
В связи с тем, что террористы не сдержали своего слова отдать детей за Тамару, Шереметьев предложил им оставить себя в качестве заложника.
- Твоя взяла! Выгружай детей, - сказал, подумав, главарь.
Наташа Ефимова и Тамара Фотаки стали быстро, пока бандит не передумал, выводить из самолета обессиленных школьников. Внизу их принимал Валерий Бочков. Последней по трапу сошла учительница 4-го "Г" класса.
На борту Ил-76Т в качестве заложников остались члены экипажа, Тамара Фотаки и Евгений Шереметьев. Бойцы "Альфы" приготовились к силовой фазе операции. Почти сутки просидели они в пожарном депо, ежеминутно ожидая команды на штурм. Только настоящие профессионалы могут контролировать свои эмоции, чтобы не "перегореть", с одной стороны, и быть готовыми моментально среагировать на изменение обстановки и выполнить поставленную задачу - с другой.
Якшиянц все больше нервничал, все громче грозил расправой офицеру КГБ, оставшемуся заложником, если деньги не будут принесены. Тогда чекист сел на пол, всем свои видом показывая, что ему нет дела до буйства уголовника. Якшиянц стал угрожать ему пистолетом, направлял оружие в лицо, в грудь. Потом приказал заложить руку за голову.
В 15 часов 15 минут преступники через экипаж передали ультиматум: если на борт не будет немедленно передана обещанная валюта, самолет через пять минут взлетит на воздух. При этом они потребовали, чтобы на момент передачи денег экипаж перешел из кабины в грузовой отсек. Таким образом террористы старались обезопасить себя на случай штурма.
По прошествии пяти минут сотрудники Группы "А" Бочков и Кирсанов принесли к трапу три мешка с долларами. Кинули один - и потребовали Шереметьева, потом бросили второй мешок, третий. Но террористы не спешили освобождать заложника.
- Не хочет Шереметьев выходить, понял! - нагло заявил Якшиянц.
- Ах ты, подонок! - взорвался Бочков. - Да тебе, сволочь, вообще нельзя верить! Веди мне Шереметьева, я с ним поговорю.
Террористы, привыкшие за время переговоров к иному обращению, растерялись и выпустили Евгения Шереметьева из самолета. Бочков потребовал вернуть автомат. Недолго думая, бандиты выбросили его на взлетную полосу.
Когда самолет стал выруливать на старт, наши бойцы не поверили своим глазам. Они были уверены, что террористов не выпустят из страны. Некоторые горячие головы предлагали наказать мерзавцев, но я отказался, ибo знал: к этому времени власти Израиля согласились выдать террористов. Лишний раз рисковать жизнью людей не имело смысла. В 15 часов 55 минут самолет взял курс на Израиль.
Бандиты по очереди дежурили в пилотской кабине. Якшиянц почти все время находился там же, обещая пустить пулю в лоб каждому, если только заподозрит неладное. Его мучил вопрос - куда летит самолет?
- Ну глядите, парни, - постоянно предупреждал он, - если это окажется не Тель-Авив, никто живым отсюда не выйдет. Терять нам уже нечего.
Как только Ил-76 вошел в воздушное пространство Израиля, его стали сопровождать два самолета местных ВBC. Наконец в 18 часов 45 минут шасси лайнера коснулись бетонки. Место посадки - аэропорт Бен-Гурион, находящийся в 20 километрах от израильской столицы. Тут же подъехало несколько грузовиков, которые блокировали самолет спереди и сзади, отрезав путь для возможного взлета. За автомашинами, выстроившимися вдоль полосы, укрылись автоматчики.
Сразу после посадки представители спецслужб поднялись на борт, потребовав от бандитов, чтобы те вышли из самолета без оружия и сели на летном поле. Но Якшиянц, боявшийся, что самолет сел не в Израиле, а на территории соседней Сирии, настаивал на переводчике. Воспользовавшись замешательством, все члены экипажа быстро покинули борт самолета.
Примерно через 35 минут сошли на землю и террористы. Хочу отметить, что собравшихся в аэропорту официальных лиц и представителей прессы буквально шокировал дикий вид и "пещерный" уровень преступников. Один облик Якшиянца чего стоил.
Бандиты испытали шок. Такого приема они явно не ожидали. Якшиянц попытался отыграть ситуацию назад, предложив министру обороны Израиля взятку в размере одного миллиона долларов, чтобы тот дал им возможность вылететь в Южную Африку "без лишних формальностей". И бандитов действительно без всяких проволочек препроводили в тюрьму Абу-Кебир. У них отобрали пистолеты, обрез и мешки с деньгами.
После спасения детей сотрудники Группы "А" самолетом Ту-134 в 19 часов 55 минут вернулись в Москву.
3 декабря в 9 часов 35 минут меня вызвал заместитель председателя КГБ СССР Г. Агеев и дал указание возглавить группу для вылета в Израиль с целью доставки преступников в СССР. Я передал указание в Группу для подготовки одиннадцати человек для вылета за границу. По боевой тревоге были вызваны сотрудники, имевшие заграничные паспорта. Все они были экипированы ЖЗТ, пистолетами Макарова с шестнадцатью патронами в подмышечной кобуре, наручниками.
В 12 часов 56 минут наша делегация, в которую входили ответственные сотрудники КГБ, сотрудники Группы "А" и медики, самолетом Ту-154 вылетели из аэропорта "Внуково-2".
В Тель-Авиве мы были в 16 часов 25 минут и сразу же начали переговоры по процедуре передачи террористов. Наши израильские партнеры потребовали гарантий: террористы не должны быть приговорены советским судом к смертной казни, так как законы Израиля не предусматривают такую меру наказания. Нашей стороной был подготовлен текст, в котором давалось заверение, что в ходе судебного разбирательства в Советском Союзе будут строго соблюдены все правовые нормы. После этого израильские власти начали процедуру передачи.
Террористов на летное поле привезли в наручниках и с завязанными глазами. Им устроили живой коридор - до самолета, где у трапа их принимали сотрудники Группы "А". Преступники вели себя нервно, и поэтому бойцам спецназа пришлось жестко контролировать их действия. Израильтяне передали нам оружие, деньги, личные вещи террористов и ключи от наручников.
По прибытии в Москву террористов доставили в следственный изолятор КГБ.
В марте 1989 года состоялся суд, который приговорил Якшиянца к пятнадцати годам лишения свободы с отбыванием всего срока в тюрьме. Остальные члены банды также отправились на долгие сроки смотреть на белый свет в крупную клетку.
Действия сотрудников КГБ, членов экипажа и других лиц, принимавших участие в освобождении заложников, были по достоинству оценены. Учительнице Наталье Ефимовой М.С. Горбачев лично вручил орден "За личное мужество" за номером один.

Павел ЕВДОКИМОВ
Фото Владимира МАШАТИНА

Захваты автобусов на территории Северного Кавказа, к сожалению, осуществляются террористами с пугающей регулярностью. И если сперва единственным требованием преступников были деньги и самолет для того, чтобы благополучно скрыться с полученным за жизнь заложников выкупом, то – после обострения ситуации в регионе – к этим требованиям прибавились еще и политические.

Начало печальной практике подобных захватов было положено 1 декабря 1988 года во Владикавказе (в то время – Орджоникидзе). Пятеро вооруженных преступников захватили автобус с 31-м школьником и учительницей. Террористы потребовали крупную сумму денег и самолет для отлета в Израиль. Получив в свое распоряжение 3,5 миллиона американских долларов, они освободили заложников (ни один из которых не пострадал) и покинули страну. Но израильские власти церемониться с террористами не стали: на земле обетованной они были схвачены и выданы советским представителям.

Следующий инцидент произошел 27 декабря 1992 года в Лермонтовске Ставропольского края. Тогда трое преступников, захватив автобус с двумя милиционерами и двадцатью рабочими-строителями, потребовали самолет для вылета в Турцию. Преступники грозили взорвать автобус. Но, после отказа Турции принять террористов, они заставили пропустить автобус в Чечню, где и сдались властям.

1994 год ознаменовался сразу тремя подобными инцидентами. Все они проходили по одному и тому же сценарию. Преступники вытаскивали из сумок автоматы и бомбы, объявляли пассажиров заложниками, после чего требовали у властей несколько миллионов долларов.

26 мая 1994 года четверо чеченских террористов захватили рейсовый автобус Владикавказ-Ставрополь, в котором находились 36 пассажиров. В аэропорту Минеральных Вод они потребовали 10 миллионов долларов, вертолет, оружие и наркотики. Получив на следующий день деньги, они освободили всех заложников, кроме четырех женщин, с которыми вылетели на предоставленном им вертолете в Чечню, где их уже ждала группа захвата. В результате проведенной операции женщины были освобождены, а основная часть террористов – задержана. Кстати, из 10 миллионов затребованных бандитами долларов большая часть все-таки была возвращена государству, неизвестна лишь судьба 47400 долларов и двух автоматов, которые скрывшимся с места захвата бандитам удалось забрать с собой.

Именно этот инцидент и послужил первопричиной сегодняшних событий. Во всяком случае, среди условий преступников, осуществивших Yтром захват рейсового автобуса "Невинномысск-Ставрополь", прозвучали требования освободить из мест лишения свободы террористов, принимавших участие в захвате 1994 года. Террористы уже назвали фамилии лиц, которых они требуют освободить - это Темур-Али Мажаев, Ахмед Махмаев, Алладин Вахитов, Магомед Бициев, Арби Тежуев.

Все участники того теракта были задержаны и осуждены. Ставропольский краевой суд вынес довольно суровый приговор обвиняемым в соучастии захвата автобуса "Владикавказ-Ставрополь". Непосредственные исполнители преступления – Магомед Бициев, Темир-али Мажаев и Ахмед Махмаев – были задержаны сразу после захвата и в июне 1995 года Ставропольским краевым судом приговорены каждый к 15 годам лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима и конфискацией имущества. Авлади Вахидову, Саидбеку Тепсуеву и Хасану Магомадову около года после совершения преступления удавалось скрываться от правосудия, но затем их местонахождение было выявлено, и все трое арестованы.

Авлади Вахидов, участвовавший в захвате автобуса, приговорен к 15 годам лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима и конфискацией имущества. Саидбек Тепсуев и Хасан Магомадов приговорены к 12 годам лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима и конфискацией имущества. Вина Саидбека Тепсуева и Хасан Магомадова заключалась в том, что именно они, следуя заранее разработанному плану, доставили в Минеральные воды бандитов-налетчиков и оружие, затем вернулись в Чечню, чтобы в обусловленном месте встретить вертолет и обеспечить надежное укрытие от преследования спецназа.

Призрачный успех террористов в мае 1994 привел к тому, что буквально в течение ближайших двух месяцев у них нашлись последователи.

28 июня 1994 года трое террористов захватили рейсовый автобус "Ставрополь - Моздок" близ Минеральных Вод, в котором находилось около сорока человек. Преступники потребовали оружие, два вертолета, самолет в аэропорту Махачкалы, и 5,8 млн долларов. Но на следующий день в районе чеченского села Брагуны была успешно проведена операция по задержанию террористов.

28 июля 1994 года в районе Пятигорска четыре террориста захватили рейсовый автобус "Пятигорск - Советский" с 40 пассажирами и потребовали 15 млн. долларов. Пожалуй, именно этот инцидент стал переломным: в июле 1994 года власти впервые решились на силовое освобождение пленников. 29 июля в аэропорту Минеральные Воды в ходе операции по освобождению заложников два террориста были убиты. Но в жертву силовому решению проблемы были принесены и жизни четырех заложников. Еще 15 человек были ранены...

Чеченцам дали понять, что церемониться с ними больше не будут, и проблема массовых захватов заложников была на некоторое время решена. Увы, ненадолго...

20 сентября 1995 года два террориста захватили в Махачкале пассажирский автобус, направлявшийся около 18 часов по маршруту Махачкала - Нальчик с 19 пассажирами и потребовали 1,5 млн долларов и вертолет. Заложники освобождены, террористы арестованы.

16 сентября 1996 года в Махачкале террорист захватил автобус с заложниками. Он потребовал вертолет и 100 тыс долларов. В аэропорту депутату Народного собрания Дагестана Гаджи Махачеву удалось уговорить террориста отпустить 27 заложников в обмен на обещание доставить его в Чечню на своем автомобиле. После того, как террористу были переданы 60 млн рублей, он скрылся на территории Чечни.

14 апреля 1997 года в аэропорту Махачкалы чеченец Заинди Тибиев захватил автобус с 30 пассажирами, потребовав вертолет и 100 тысяч долларов. После переговоров террорист отпустил заложников, оставив только военного комиссара Дагестана генерал-майора Магомеда Тиномагомедова, которого затем сменил полковник милиции Амар Тубалиев, обезвредивший и взявший террориста живым.

8 июня 1998 года в районе северо-осетинского города Беслан преступники захватили пассажирский автобус, выполнявший рейс Назрань-Нальчик, в котором находилось около 40 пассажиров - в основном жителей Ингушетии. После длительных переговоров заложники были освобождены.

Как поступят власти в создавшейся ситуации, пока не ясно. Правда, как заявили корреспонденту ИТАР-ТАСС в центре общественных связей управления Федеральной службы безопасности по Ставропольскому краю, переговоры "ведутся на основе непреложного приоритета обеспечить максимум безопасности удерживаемых в заложниках пассажиров".

Событиям в Орджоникидзе была посвящена программа «Чистосердечное признание», показанная каналом НТВ в воскресенье, 25 декабря. Трудно судить, что именно стало поводом к выходу передачи. Скорее всего, телевизионщиков вдохновило освобождение из тюрьмы главаря террористов Павла Якшиянца. Уговорить такого человека на интервью – действительно большая журналистская удача. Тем более что авторам «Признания» удалось совершить, казалось бы, невозможное – они устроили своеобразную «очную ставку» Якшиянцу с бывшим сотрудником КГБ Евгением Шереметьевым, который 17 лет назад вел переговоры с террористами.

«Чистосердечно признающийся» Павел Якшиянц вообще стал главным героем программы. Он охотно рассказывает, как планировал теракт, как заманивал детей, учеников четвертого класса, в уже захваченный автобус, как цинично торговался за них с руководителями оперативного штаба. Он позирует на фоне аэропорта в Минводах, откуда в 1988 году вместе с подельниками вылетал на предоставленном ему самолете в Израиль.

Но, сделав Якшиянца героем, авторы «Признания» остались без антигероя. Эта ли «драматургическая неувязка» стала причиной, или сценаристам просто захотелось потуже закрутить пружину интриги; так или иначе, образ антигероя они все-таки слепили. Отрицательным персонажем неожиданно стала учительница Наталья Ефимова, которая два дня провела в автобусе вместе со своими учениками под прицелом у террористов.

Вообще, передача оставляет довольно странное впечатление. Она обильно сдобрена кадрами из художественного фильма «Взбесившийся автобус», посвященного событиям 1988 года. И после едва ли не каждого такого фрагмента голос диктора произносит: «Это кадры из фильма. А вот как было на самом деле...» Кажется, что сейчас вот будет приоткрыта завеса над страшной тайной. Однако даже зрителю неподготовленному видно, что ничего нового авторы сказать не могут и начинают элементарно передергивать факты, подгоняя реплики участников событий под нужную сюжетную линию.

Никаких фактов или свидетельств, которые говорили бы о виновности Натальи Ефимовой, в передаче нет. Поэтому журналистам приходится пользоваться теми «средствами телевизионно-художественной выразительности», с помощью которых можно в одночасье превратить в преступника каждого. Вот ее снимают из-под полы скрытой камерой у дверей собственной квартиры, когда она отказывается говорить с журналистами. Ага, значит, есть что скрывать. Вот под аккомпанемент тревожной

Стараниями телевизионщиков Якшиянц (на переднем плане) стал чуть ли не героем.
Фото: ВЛАДИМИР МАШАТИН

музыки показывают ее лицо во время судебного процесса над Якшиянцем и его бандой. Вот диктор то и дело оговаривается, когда речь заходит о «странных» действиях террористов: «Это не случайно...». Вот анонимный закадровый голос объясняет, что Наталья больше не хочет видеться с учениками из своего класса, а когда она все же приехала на встречу выпускников (что, кстати, откровенная ложь), то никто из бывших заложников не захотел с ней разговаривать. Прямо этого никто не произносит, но общий смысл расшифровывается легко: «А не была ли учительница Ефимова пособницей террористов?»

А теперь, выражаясь словами авторов «Чистосердечного признания», расскажем, «как все было на самом деле». 1 декабря 1988 года Наталья Ефимова повела свой класс на экскурсию в типографию, где работала мать одного из учеников. На улице шел сильный снег: погода для южного Владикавказа, прямо скажем, нехарактерная. Поэтому, когда выходящие из типографии дети увидели ожидавший их автобус, они, ни секунды не сомневаясь, забились внутрь. Тем более что Павел Якшиянц объяснял им, что автобус предоставлен «шефами» школы. И лишь когда двери закрылись, он объявил, что все пассажиры захвачены.

Потом были два мучительных дня. Сначала автобус кружил по Владикавказу, и Наталья была вынуждена писать под диктовку Якшиянца ультиматум властям с требованием предоставить самолет и три миллиона долларов. Когда выяснилось, что городской аэропорт не может принять тяжелый грузовой Ил, автобус поехал в Минводы, а это шесть часов пути. По дороге Ефимова не только успокаивала детей, но и держала руками трехлитровые банки, наполненные бензином, которые террористы погрузили в салон «на случай штурма». Во время многочасового стояния на взлетно-посадочной полосе аэропорта Минвод она то говорила по рации с оперативным штабом, то пыталась хоть как-то повлиять на бандитов, убедить их освободить детей. А ведь был еще и суд в Москве, во время которого приходилось снова смотреть в глаза террористам... И это в 23 года.

То, что происходит сейчас с Натальей Ефимовой, заставляет вспомнить историю другого педагога, директора Первой школы Беслана Лидии Цалиевой. Опять Северная Осетия, опять террористы захватывают детей. Только в Беслане силовики не смогли или не захотели договориться с преступниками. То ли спецслужбы не те, то ли политическая воля другая. Но главной виновницей для многих родственников погибших стала именно Цалиева. Власть не сильно разубеждала их в этом.

У психологов есть такое понятие – «стокгольмский синдром». Это когда заложники настолько сближаются с террористами, что фактически встают на их сторону. Но как назвать ситуацию, при которой бывшего заложника, прошедшего через террористический ад, в угоду непонятным интересам вдруг самого приравнивают к бандиту? И нужно не только возвращаться к тем страшным событиям, но еще и оправдываться в том, чего никогда не делал, пока на экране телевизора улыбается на всю страну настоящий террорист. Не пора ли вводить новый термин – «российский синдром»?

Дословно Геннадий ЗАЙЦЕВ, бывший командир группы «А» (позже «Альфа») КГБ СССР, один из руководителей операции по освобождению захваченных детей, Герой Советского Союза: – Меня очень просили принять участие в этом фильме. Но я отказался, и когда посмотрел его, понял, что меня Бог уберег от этого. Там столько нелепостей и лжи. Во-первых, представлено все так, что один человек сам всех заложников освободил. Но ведь все это время действовал оперативный штаб, который возглавлял заместитель председателя КГБ. К тому же авторы передачи почему-то «забыли», что с террористами лично вел переговоры и сотрудник нашей группы Валерий Бочков. А ситуацию, когда бывший оперативный работник пьет коньяк с террористом, захватившим более 30 детей, я считаю постыдной. Во-вторых, меня до глубины возмутило то, что говорилось об учительнице Наталье Ефимовой. Я не знаю, откуда вообще взялась эта, с позволения сказать, информация. Я когда начал вести переговоры с Якшиянцем по радио, то первым делом сказал: «Дайте мне учительницу». И Наташе объяснял, что для захваченных детей она – надежда, цементирующая основа, опора всего коллектива. Позже я лично встречался с ней. В том числе и в Большом Кремлевском дворце, когда президент страны вручал ей орден «За личное мужество». Замечу, под номером один. Это многое значит. И она достойна этого ордена, полностью заслужила его. Помимо всего прочего, Наташа пережила такое, что не дай Бог пережить никому. Павел ЯКШИЯНЦ (из расшифровки его радиопереговоров с оперативным штабом): – Для меня не имеет значения, сколько нас человек. Здесь достаточно одного с зажигалкой. Даже если вы заберете всех, со мной вопрос не решите. Если кто будет подходить, я водителю и этой бабе-училке уши или что-нибудь еще отрежу и выброшу прямо в лицо... Наталья ЕФИМОВА: – Я даже не знала, что готовится к эфиру эта передача. И вот неожиданно в прошлую пятницу, 23 декабря (напомним, программа была показана уже в воскресенье. – «НИ»), когда я вместе с мужем поздно вечером возвращалась домой, у себя на лестничной площадке увидела двух молодых людей, девушку и парня. Они представились сотрудниками НТВ и сказали, что делают фильм о событиях 1988 года. Я спокойно объяснила им, что не хочу вспоминать те дни, что все уже сказано, что мне просто больно это делать. По-человечески больно. Я даже извинилась перед ними, хотя мне было странно, что они не позвонили заранее, не предупредили о приезде. Позже выяснилось, что они в этот момент еще и снимали происходящее скрытой камерой. Саму передачу я не смотрела, мне действительно больно снова переживать эти эмоции. Но то, что мне потом рассказали близкие и друзья, вызвало у меня настоящий шок. Дело в том, что в уголовном деле, в судебных протоколах вся эта история была расписана чрезвычайно подробно, буквально по секундам. Там нет ни одного темного пятна. И вдруг вылезают какие-то «новые подробности». Откуда? Люди, которые делали эту передачу, опустились до откровенной лжи. Придумали зачем-то, как я будто бы приехала на вечер выпускников, а ко мне никто из учеников моего класса не подошел, не поздоровался. Но ведь еще 88-м году я уехала из Владикавказа и больше там никогда не была. Я хотела все забыть, а тут... Я теперь должна говорить какие-то слова, оправдываться в чем-то. Бред. Просто бред. Главное, что я не могу понять, для чего нужно было все это делать. Чтобы показать, какая я мерзкая, гнусная, противная? Но для чего? Александр ПАЛЬНИКОВ, шеф-редактор программы «Чистосердечное признание»: – Мы дали возможность высказаться всем людям, которые участвовали в тех событиях. Это сотрудник КГБ, террорист (вернее, даже не террорист, суд его не признал террористом), просто человек, который захватил заложников, бывшие заложники. Естественно, мы дали возможность высказаться и уважаемой Наталье. Кто воспользовался этой возможностью, тот воспользовался. Все эти показания – это реальные слова очевидцев и участников. Мы ничего не придумали. У нас не было задачи провести расследование, выяснить, кто прав, а кто виноват. У нас стояла задача рассказать об этой истории максимально правдоподобно, дать возможность всем участникам выступить, вспомнить, высказать все свои эмоции, версии. И не более того. Мы не пытались кого-то обелить, очернить. Мы неоднократно сотрудничали с Геннадием Зайцевым и сейчас обратились к нему с просьбой дать комментарий по этому делу. Но он отказался, это его право.

О бандитском захвате автобуса с детьми в Орджоникидзе 1 декабря 1988 года, о том, как освобождали ребятишек наша пресса писала много. Операция прошла успешно. Израиль выдал преступников. Сотрудники КГБ, экипаж самолета проявили мужество и были по достоинству награждены. Высокие награды в Кремле вручали первые лица государства: Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета М. С. Горбачев и его первый заместитель А. И. Лукьянов.

Смелая учительница Наталья Ефимова, которая более суток находилась вместе с детьми под боевыми стволами террористов, была удостоена ордена "За личное мужество" N 1.

На экраны страны вышло два фильма: документальный - "Заложники из 4-го "Г" и художественный - "Взбесившийся автобус".

Кажется, в этой истории нет белых пятен, все ясно и понятно, расписано и снято по минутам. АН нет. Через три года в "Досье" "Литературной газеты" появляется статья "Международный терроризм - кто "за"? Автор ее - достаточно известный журналист Игорь Беляев, в некотором роде даже "специалист по терроризму". К этой теме он обращался неоднократно. Тем удивительнее было прочесть его откровение.

"Помните декабрь 1988 года? - спрашивает Беляев. - Да, когда террористы захватили автобус с ребятишками во Владикавказе (на момент захвата г. Орджоникидзе) и выпустили их и учительницу только тогда, когда получили в свое распоряжение огромные деньги (3, 5 миллиона американских долларов) и самолет для отлета в Израиль. И там они были схвачены и выданы советским представителям.

Так вот, все то, что связано с реагированием на этот террористический акт, как мне известно, формировалось уже в ходе самих событий, что было явно ненормальным. И когда представители "Аэрофлота", уполномоченные соответствующих компетентных органов делали максимум возможного, чтобы нейтрализовать террористов, то многое ведь базировалось на их интуиции, а не на профессионализме и опыте".

Странно, не правда ли? Автор прекрасно знает, что удалось освободить всех до единого заложников - 30 детей, учительницу и водителя автобуса. И террористы не мальчики - матерые преступники, готовились долго и тщательно. Как признавался сам главарь банды, они перечитали десятки публикаций, просмотрели не один зарубежный фильм о нападениях на самолеты и выбрали самый бесчеловечный и изощренный способ - захват детей.

Кстати, детей и учительницу они отдали раньше, чем получили деньги, на которых автор статьи заостряет внимание. Да и не деньги определили исход борьбы, а оружие. Впервые в мировой практике его вручили бандитам. Но даже после этого удалось переиграть террористов.

И все благодаря интуиции? Ни опыта тебе, ни знаний, ни профессионализма. "Формировались в ходе самих событий", "базировались на интуиции" и поди ж ты, сумели выиграть труднейший бой с хитрыми, жестокими бандитами. Вот так любители!

Не думаю, что автор статьи столь наивен и не может отличить работу профессионалов от любительских упражнений. Но тогда в чем же дело? Видимо, даже многочисленные публикации, фильмы по причинам ли секретности или по каким-то другим обстоятельствам не смогли по-настоящему раскрыть деятельность профессионалов. Их сложная психологическая борьба за жизни заложников прошла как бы мимо повествования.

Хотелось бы восполнить этот пробел. Ведь захват автобуса с детьми в Орджоникидзе и их освобождение - без сомнения, одна из сложнейших операций такого рода, проведенных когда-либо в мире. И мы должны знать о ней все.

2 декабря 1988 года. 3. 10. Аэропорт Минеральные Воды. Пять минут назад полковник Геннадий Зайцев начал переговоры по рации с главарем вооруженной банды, захватившей автобус с детьми, Павлом Якшиянцем. Главное, что волновало штаб по чрезвычайному происшествию, - состояние детей. С этого и начал полковник.

Зайцев: Алло, Павел, ты слышишь меня?

Якшиянц: Не беспокойтесь.

Зайцев: Павел, учительницу можешь пригласить?

Якшиянц: Пожалуйста. - Обращается к учительнице: - С тобой будут разговаривать. Говори, что хочешь.

Учительница: Здравствуйте, говорит учительница Наталья Владимировна.

Зайцев: Очень приятно, Наталья Владимировна. Я - Геннадий Николаевич.

Учительница: Вы не скажете, когда нас отсюда выпустят? Зайцев: Наталья Владимировна, я обращаюсь к вам как к главной защитнице детей. Как они чувствуют себя?

Учительница: Дети сейчас спят. Конечно, все хотят домой. Проснутся, опять начнут плакать.

Зайцев: Нужно ли кому-то из детей оказать медицинскую помощь? Или иную помощь, по вашему мнению?

Учительница: Нет. Они чувствуют себя хорошо. Помощи медицинской не надо. Только есть хотят и домой бы поскорее.

Зайцев: Я очень прошу вас: держитесь изо всех сил. Что бы ни произошло, знайте - все о вас беспокоятся. Подчеркиваю, вашей жизни, если все пойдет нормально, ничто не угрожает. "

Ах, дети, дети. Просто представить трудно, что родился, ходит по земле человек, который пошел на такое чудовищное преступление - в заложники взял детей.

Что знал полковник, что знали в штабе на этот час о главаре банды? К их прилету в Минводы местные комитетчики уже получили кое-какую информацию.

Павел Якшиянц, 38 лет, уроженец Ташкента. Работал водителем в Орджоникидзе. Трижды судим. Хитер, изощрен, жесток.

Н-да... Десять с лишним лет руководил Зайцев группой "А", всякого навидался, но такое - держать под ружьем автобус с одиннадцати-двенадцатилетними детишками - встречает впервые.

Он сам отец и дед. Представляет сейчас испуганные глазенки мальчишек и девчонок. Эх, кабы не дети, "Альфе" на все про все хватило бы считаных секунд, и лежать бы сволочам мордой на грязном полу.

Но нет, он должен быть спокоен и мудр. Ему вести дуэль с главарем бандитов.

Якшиянц: Мы поступили очень грубо, сапогами в морду, можно сказать. Но мы себя оправдаем. В дальнейшем я вам говорю: одна секунда, как вы сделали добро, вторая секунда будет наше добро. Не принимайте нас за дуралеев. Я интересовался всеми этими акциями, и по-моему, неплохо продумал операцию.

Зайцев: Павел, готовы удовлетворить все ваши требования. Но нами руководит беспокойство за детей. Могли бы вы тоже ответить гуманностью и освободить детей?

Якшиянц: Да, освободим детей. Но только в случае, если руководитель государства официально объявит во всеуслышание и подпишет документы о нашем беспрепятственном выезде... Зайцев: Куда вы хотите вылететь?

Якшиянц: В любое иностранное государство, которое нас не выдаст. Уверены в лояльности Пакистана, Израиля, ЮАР.

Заместитель председателя КГБ генерал Пономарев выжидающе смотрел на Зайцева. Полковник опустил микрофон.

Пакистан...

Добро, - ответил Пономарев и направился в противоположный конец комнаты, в которой располагался штаб, к телефону правительственной связи.

2 декабря 1988 года. 0. 45. Москва. Аэропорт Шереметьево. Экипаж Александра Божкова готовится к полету в Дели. Они недавно вернулись оттуда, увозили после гастролей цирк. Веселые пассажиры попались: медведи, лошади, орлы. В полете вели себя смирно, только орлы все помахивали крыльями, беспокоились.

Однако очередной рейс в Индию был неожиданно отменен. Самолет полетел в Минеральные Воды. Когда приземлились, поразило безлюдье в аэропорту. Пока выруливали на дальнюю стоянку, "Земля" ввела в обстановку. У трапа их встречал сотрудник КГБ, рассказал подробнее о случившемся, уточнил: "Дело добровольное. Кто чувствует себя неуверенно, может отказаться". Ни один из пилотов не дрогнул. С этой минуты они уже знали: им лететь за границу по требованию террористов, им быть заложниками.

Зайцев нажал тангенту микрофона: "Мы готовы предоставить вам возможность вылететь в Пакистан. Как вы относитесь к этому? "

Якшиянц: Хорошо. Значит, куда мы улетим отсюда?

Зайцев: Самолет без дозаправки дотянуть до Пакистана не сможет. Поэтому требуется промежуточная посадка в Ташкенте. Именно Ташкент ближе всего к Пакистану. Поняли меня?

Якшиянц: Душанбе вас не устраивает?

Якшиянц: Там разве нет прямой границы с Советским Союзом?

Зайцев: Нет. Да и Ташкент географически ближе к Пакистану.

2 декабря 1988 года. 1. 20 московского времени. Совпосольства в Исламабаде, Кабуле, генконсульство СССР в Карачи.

Советские полномочные представители в Афганистане и Пакистане получили срочное сообщение о захвате детей в Минеральных Водах, о требованиях террористов предоставить им самолет до Пакистана.

Несмотря на глубокую ночь, послы СССР настойчиво выходили на связь с местными властями.

Произвел взлет самолет, следующий рейсом по маршруту Минводы-Ташкент с 15 сотрудниками антитеррористической группы "Альфа" на борту. Возглавил группу Сергей Гончаров.

Вскоре в штаб пришло сообщение: Ташкент готов принять террористов. Однако к тому часу бандиты уже изменили свое решение.

Якшиянц: Значит, я вам говорю: иностранный самолет из Пакистана прилетает в Ташкент. Что мы делаем? Грузимся в самолет. Там присутствует посол этого государства. Вы подписываете с нами договор, что не применяете силу, мы детей оставляем и летим.

Зайцев: Хочу пояснить: вопрос весьма сложный. Сейчас ночь. Посла Пакистана требуется из Москвы доставить в Ташкент. Значит, надо провести переговоры на самом высоком уровне.

Якшиянц: Непонятно мне, разве посол Пакистана не может сразу вылететь?

Зайцев: Может. Но, подчеркиваю, он находится в Москве. Его надо найти, поднять, обеспечить вылет...

Якшиянц: Вы меня не поняли, что ли? Я спрашиваю: посол или временный поверенный?

Зайцев: Полномочный представитель Пакистана в Советском Союзе. Его резиденция в Москве.

Якшиянц: Как, вы поддерживаете дипломатические отношения с государством, которое с нами воюет?

Зайцев: Что вы имеете в виду?

Якшиянц: С территории Пакистана уничтожаются наши парни. Там базы. Ну, если у вас пакистанский посол, нам Пакистан не нужен. С этим послом можно о чем угодно договориться. Да-а, значит, они тоже засранцы приличные, простите за выражение. Наших бьют, а сами в Москве сидят. Ладно. Как насчет Израиля?

Зайцев: У нас с Израилем нет дипломатических отношений. Павел, а если Финляндия, вас устроит?

Якшиянц: Я даже улыбнулся Финляндия! Боже мой! Это ж наши шлепанцы в Балтике. Летим только в Израиль!

Участники операции по освобождению заложников в Минводах во главе с командиром "Альфы" Г. Зайцевым.

2 декабря 1988 года. 2. 47 московского времени. Тель-Авив. Консульская группа Советского Союза.

Руководитель консульской группы Г. И. Мартиросов был поднят с постели ночным телефонным звонком из Москвы. Сообщив о происшествии, его предупредили, что самолет скорее всего направится в Израиль.

Заместитель министра иностранных дел СССР попросил выйти на руководство страны. Он намеренно воспользовался открытой связью в надежде, что Тель-Авив "услышит" беседу МИДа со своим посланником и как-то отреагирует. Так, по существу, и случилось.

Через час после разговора с Москвой Мартиросову позвонил исполняющий обязанности генерального директора МИД Израиля Анут и дал понять, что им известно о захвате самолета.

Израильтяне практически сразу выразили согласие принять самолет. А в Минводах продолжалась борьба. Теперь бандиты требовали денег.

Зайцев: Вы уже несколько раз говорили о деньгах. Что вы имеете в виду, какие деньги?

Якшиянц: Нам нужны доллары, стерлинги...

Зайцев: О какой сумме идет речь?

Якшиянц: Ну тысяч по пятьсот на брата.

Зайцев: А сколько вас братьев? Сколько человек? Вы слышите меня, вы не ответили.

Якшиянц: Я сказал еще в Орджоникидзе - нам нужно миллион в долларах, миллион в фунтах стерлингов и миллион золотом. Золотом с пробами. Мы все это проверим.

Зайцев: Миллион золотом и миллион фунтов стерлингов. Я вас правильно понял?

Якшиянц: И миллион долларов. И золотом. Русским золотом. Самым дешевым и самым дорогим.

Зайцев: Я вас так понял: либо миллион долларов, либо миллион фунтов стерлингов, либо миллион золотом?

Якшиянц: Совершенно вы меня не поняли. Все три в одно место. Может быть, вы скажете: "Дадим вам три - золотом? " Пожалуйста.

Зайцев: Павел, я откровенно говорю, что у нас такой возможности нет. Речь может идти о долларах.

Якшиянц: А почему золота нет, русского золота?

Зайцев: Павел, у нас золота с собой нет.

Якшиянц: Как так? В Советском Союзе золота нет, что ли? Я удивляюсь. Неужели вам жалко денег. Просто туда с миллионом неудобно ехать. Столько морд! Не успеешь оглянуться, как опять будешь в заднице.

Зайцев: Я еще раз обращаюсь к вам. Вы обсудите этот вопрос с товарищами. Мы можем дать только доллары.

Якшиянц: Три миллиона?

Зайцев: Нет, два...

Якшиянц: На каких условиях?

Зайцев: Условие одно: вы освобождаете детей, мы передаем два миллиона и обеспечиваем вылет.

В это время в комнате штаба полковник Зайцев увидел сотрудника группы "Альфа" Валерия Бочкова, окликнул:

Как с деньгами, Валерий Александрович?

Все нормально, Геннадий Николаевич, деньги уже в Минводах. А было так: сотрудники 4-го управления КГБ, приехав во Внешторгбанк, выгребли из сейфов все, что было в наличности. Работники банка только руками развели: с чем работать завтра? Сотрудники безопасности промолчали. Только один, увязывая мешок с валютой, угрюмо сказал: "До завтра еще дожить надо... "

В ту ночь каждый из них думал о своем: банкиры о деньгах, уплывающих неизвестно куда, сотрудники безопасности - о детях, в сердце которых направлен бандитский обрез.... Самолет с мешками денег улетел в Минводы. Теперь, когда с будущей безбедной жизнью все было решено, террористы потребовали новых гарантий. Гарантий безопасного вылета в Израиль. Как только не изощрялись бандиты, чего только не придумывали. Их требования, даже самые безумные, пытались удовлетворить. Повторим: никто не имел права рисковать детьми.

Позже выяснилось, что бандиты продумали даже мелочи: окна автобуса наглухо зашторили, в салоне расставили банки с бензином. Одна искра, и гибель тридцати детей неминуема. Арестовать преступников ценой тридцати жизней?

Якшиянц: Значит, я вам говорю: сюда к нам - члена Политбюро, но не того, который должен выйти на пенсию, а цветущего. Личность мировую, известную. И гарантии от нашего Президента. Пусть даст железные гарантии, а его жена Раиса Максимовна пусть едет с нами. Если она детей любит.

Зайцев: То, что вы предлагаете, нереально.

Якшиянц: Раиса Максимовна - не государственный человек, она мать. Почему же на это нельзя пойти? Знаю, с ней меня и за два миллиона никто не уничтожит.

Зайцев: Вас и без нее никто не собирается уничтожать. Но ваше требование невыполнимо.

Якшиянц: Думаете? Но другого выхода не вижу. Это, может, моя фантазия, но если бы я был Первый, посоветовал бы: "Знаешь, жинка, давай-ка съезди с хлопцами". Считаю, что Крупская бы поехала. Сказала бы: "Я вам как бабушка, меня возьмите, а детишек отдайте".

Зайцев: Павел, вы прекрасно видите - рядом стоит самолет, работают двигатели, он полностью готов к вылету. Так летите! При чем тут Раиса Максимовна?

Трудно сказать, были ли эти требования доложены Президенту. Говорят, Горбачев знал о них. Во всяком случае, секретарь ЦК Егор Лигачев, в ту пору второй человек в государстве, несколько раз звонил в штаб ЧП в Минводах.

А главарь уже требовал вернуть в автобус жену и дочь. Дело в том, что при захвате автобуса вместе с террористами находилась и жена Якшиянца Тамара Фотаки с дочерью. По дороге в Минеральные Воды она упросила мужа выпустить их. Тот согласился. Теперь счел необходимым возвратить обеих обратно.

Якшиянц: У нас все идет отлично, я не жалуюсь. Единственно, у меня была минута слабости, когда жену с ребенком выпустил. Она мне сказала: "Павел, нас всех уничтожат! Пожалей ребенка". Действительно, я посмотрел, у нас такая зарядка техбензином, непременно сгорим - и выпустил.

Теперь передумал и говорю: подготовьте их к возвращению. Это будет одно из требований. Они должны вернуться в автобус. Вот

так - Тамару Михайловну и дочь. Она не против, просто не верит, что все пройдет благополучно. Зайцев: Я понял.

Но Фотаки возвращаться наотрез отказалась. Ее уговаривали заместитель председателя КГБ генерал Пономарев, полковник Зайцев, местные партийные работники. Просили как женщину, как мать. Тамара Михайловна боялась.

После проведенной оперативной работы стали известны имена сообщников Якшиянца.

В. Муравлев, 26 лет. Шофер, электрик. Последние месяцы нигде не работал. Дважды судим.

Г. Вишняков, 22 года. Работал в автобусном парке, потом на заводе...

Однако пока никто не знал: трое их, четверо или пятеро? Главарь банды говорил о семерых сообщниках, но хотел получить восемь бронежилетов. И вот впервые прозвучало грозное требование выдать оружие. Требование - одно из самых опасных и тупиковых. В мировой практике не было случаев выдачи оружия террористам. В отечественной тоже.

Что означал бы такой шаг? По существу, самоубийство. Все понимали: каждая пуля бандитов - пуля, летящая в грудь людей из "Альфы".

А Якшиянц требовал семь автоматов.

Зайцев: Еще раз прошу повторить. Как я понял, мы должны дать вам восемь бронежилетов. Так или нет?

Якшиянц: Да, так. И еще семь автоматов. Их работоспособность мы проверяем, заряжены ли они боевыми, чтобы не было подлога. Это наша полная гарантия. Плюс Тамара с ребенком.

Зайцев: Для чего вам нужны автоматы?

Якшиянц: Вы должны точно гарантировать, что по прилету на место один из нас выйдет в город, проверит, действительно ли это та страна. Потом автоматы сдаем.

Зайцев: По существующим международным нормам ввозить в другую страну оружие запрещено законом.

В это время, чтобы увести Якшиянца от мысли об оружии, Зайцев предлагает в качестве заложников вместо детей экипаж самолета. Бандит не верит, он считает, что в форме летчиков перед ним предстанут работники спецслужб.

Зайцев: Взамен детей мы даем гарантии правительства и экипаж.

Якшиянц: Экипаж - это первоклассные бойцы, они согласны пожертвовать собой, чтобы выполнить долг перед Родиной. Это я понимаю. Вы должны применить все, чтобы не выпустить нас. Я не верю, что вы просто так отпускаете. Такого не было. Не было никогда.

Зайцев: Да, не было. А сейчас впервые проблема решается таким образом. Я подчеркиваю еще раз, ваши требования удовлетворены на самом высоком правительственном уровне.

Когда читаешь магнитофонную запись переговоров, порою кажется, что там, в автобусе, находится благоразумный человек, со своими мыслями, чувствами. Он не лишен сострадания, то и дело говорит, что ему жаль детей, пытается философствовать о добре и зле. Даже шутит! Но вот лишь один непредвиденный случай - в радиостанции террористов село питание. Штаб послал к автобусу женщину, работника аэропорта, с новыми батареями.

Ну а кого же послать? Мужчину? Бандиты могут решиться на отчаянный шаг. Увидев в окно женщину, Якшиянц пригрозил: "Если еще кто-нибудь подойдет, как эта женщина, без предупреждения, - уничтожим автобус".

Зайцев: Не было другого выхода. У вас село питание.

Якшиянц: Питание у нас нормальное. Просто вам трудно кнопочку нажать.

Полковник Зайцев "нажимал кнопочку" и вел переговоры одиннадцать часов без перерыва. Уговаривал, увещевал, лавировал, уходил от вопроса об оружии. Упорно работали местные комитетчики: они выявили сообщников Якшиянца, доставили в аэропорт отца одного из бандитов - Муравлева.

Отец: Володя, доброе утро.

Муравлев: Здравствуй, папа.

Отец: Володя, мне страшно и я плачу. Что ты творишь? Что ты делаешь с детьми? Остановитесь. Не оставляйте Родину, важнее Родины ничего нет! Куда вы катитесь! Подумай о бабушке, о дедушке Саше, подумай. Ты на его земле сейчас. Кого ты бросаешь? Остановись, сынок! Я тебя прошу. С ваших голов ни один волос не упадет. Это гарантии правительства, Горбачева. Если он сказал, кому еще верить в нашем государстве?

Муравлев: Слушай, папа, мы повязаны друг с другом: кто выйдет, тот должен умереть. Такой закон у нас.

Отец: Никто вас умирать не заставляет. Вы должны жить. Вы молоды.

Муравлев: А что, разве плохо для государства валюту заработать? Подумаешь, пройдет каких-то десять лет, и мы эти два миллиона вернем. Ничего не случится.

Отец: Два миллиона захотели? Зачем они вам, эти два миллиона? Честно надо трудиться. У нас в семье копейку зарабатывают трудом. Твой дедушка Ваня трудился, молотком добывал свой хлеб. Сынок, я должен с вами поговорить.

Муравлев: Не надо.

Отец: Ты хотел бы с матерью встретиться, проститься? Если она вас попросит, как сыновей, одуматься и вернуться, согласись.

Муравлев: Больше нечего сказать?

Отец: Ты не хочешь со мной в последний раз поговорить?

Муравлев: Нет, не надо, тут все против.

Отец: Можешь дать микрофон Павлу? Его Павлом зовут?

Муравлев: Не надо, все это впустую.

Отец: Володя, одумайтесь, там же маленькие дети, я слышу, они плачут.

Муравлев: Кто плачет? Они смеются.

Отец: Володя, ты подумай, если бы такое случилось с твоим двоюродным братом Алешкой, Лехой. Он такой же маленький.

Муравлев: Уже поздно задний ход давать.

Отец: Я с матерью разговаривал. Знаешь ведь, какое у нее здоровье.

Муравлев: Не могу я, не уговаривай.

Отец: Положи ее в гроб тогда, положи в гроб. Мать у нас труженица, тебя любила, лелеяла, обогревала, обмывала, кормила, в детский сад водила. Ты вспомни это, сынок. Давай я подойду. Хочешь или не хочешь, я обязан сказать. Я все-таки отец.

Якшиянц: Не надо мучить парня. Он волнуется. На протяжении двух месяцев каждый из нас обдумывал. В любой момент мог отказаться. В любой момент. Сто раз!

Отец: Павел...

Якшиянц: Для меня не имеет значения, сколько нас человек. Здесь достаточно одного с зажигалкой. Даже если вы заберете всех, со мной вопрос не решите. Если кто будет подходить, я водителю и этой бабе-училке уши или что-нибудь еще отрежу и выброшу прямо в лицо...

Волк показал зубы, почувствовав опасность. А дети который час сидели в душном, пропахшем бензином автобусе. Отец Муравлева взывал к совести бандитов.

Отец: Деньги есть, самолет стоит, но мы, советские люди, обращаемся к вам. Я, как отец Володи, обращаюсь. Подумайте еще раз. Какое кощунство взять детей заложниками. Такого даже варвары не делали.

Якшиянц: С помощью ума, силы, хитрости они хотят добиться результатов. Но мы-то стоим по другую сторону баррикад. Нам надо добиться своего! Мы не грубим, не торопим. А можно события поторопить. Парочка жертв, и события потекут, побегут. И правительство приедет. Боже мой! Это очень много - тридцать человек.

Да, это очень много - тридцать детских душ. Аэропорт был оцеплен солдатами, танки и бронетранспортеры замерли у летного поля, боезапас наготове. Они могли бы стереть с лица земли батальон, а может даже полк противника, но оказались бессильными перед горсткой бандитов. "Альфа" тоже была бессильна. Пока бессильна.

У микрофона другой бандит. Он назвался Германом.

Герман: Вы не приняли наши условия с автоматами и бронежилетами?

Зайцев: Жилеты лежат, восемь штук. Мы готовы передать их в любое время.

Герман: В чем тогда дело? Все предельно просто.

Зайцев: Вы можете принять бронежилеты. Сколько штук требуется?

Герман: восемь бронежилетов и семь автоматов.

Зайцев: Мы ведем речь о бронежилетах.

Герман: И об автоматах тоже. Это входит в наши условия.

Зайцев: Герман, я каждому разъясняю: автоматическое оружие по нормам международного права запрещается ввозить как в Советский Союз, так и в любую другую страну мира. Вы поймите.

Герман: А как это станет известно, что мы ввозим?

Зайцев: После приземления местная полиция сделает досмотр.

Герман: Можно тайник в самолете придумать.

Зайцев: За это ответственность еще больше. Я повторяю, вопрос о вашем вылете решен. Вы требовали деньги - Советское правительство готово выделить их. Вы требовали бронежилеты - мы готовы дать бронежилеты. Но просим в обязательном порядке соблюсти непременное условие: освободить всех детей.

Герман: Это можете рассказать детям четвертого класса. Они поверят.

Зайцев: Что вас не устраивает?

Герман: Нет стопроцентной гарантии. Сказано уже сто раз.

И такой гарантией бандиты считали выдачу оружия. Требования террористов были переданы в Москву. Но что необычного, нового может предложить Москва? Москва молчит.

Штаб бросает в бой последний "резерв".

Зайцев: Павел, с тобой жена хочет поговорить.

Жена: Павлик, доброе утро. Павлуша, родной, послушай. Я только что разговаривала с заместителем председателя КГБ Советского Союза. Гарантии полные. Бог тебе навстречу. Хочешь, оставайся здесь, хочешь уходить - уходи. Детей оставляй, и лети. Никто тебе помехой не будет. Павлуша, милый, я здесь одна, ребенок у чужих людей остался. На все иду, только сейчас сделай по уму, не напори глупостей, родной. Оставляйте детей и идите. Деньги вам приготовлены. Горбачев в курсе дела. Он дал свое согласие. Уже там, в твоем любезном Израиле, все договорено. Не упирайся, иди, заклинаю тебя, Павел, я тебе говорю, что с тобой буду. Буду! Но сейчас это не в моих силах. Ребенка на чужих людей не брошу.

Якшиянц: Было бы твое желание, я бы подождал. Даже своим ходом готов в любое государство ехать, хоть в автобусе. Раису Максимовну они не хотят в заложницы. Боятся. А члена Политбюро? Тоже нет. Нам что, погибать впустую?

Жена: Павлик, я тебя прекрасно понимаю. Для чего вас уничтожать? Это ни к чему. Тут единственная цель: забрать детей. Я же здесь все своими ушами слышу, обстановку знаю. Неужели ты думаешь, я бы тебя на гибель толкала? Павел, поступи благоразумно, по-человечески, как отец. Там же дети, чьи-то дети. Ты представь, если бы это твои дети были. Кошмар! Сколько это длится? Сутки! Вдумайся. Вам все дадут. Уже мешки денег стоят наготове. Забирайте, езжайте. Зачем вам оружие? Вас же самих с ним не пустят никуда. Зачем оно тебе? Вот, пожалуйста, экипаж самолета здесь, все здесь. У меня на глазах! Я же тебе родная душа. У нас же ребенок, Паша! Мы же дитем связаны!

Якшиянц: Зачем врать. Пацаны над нами смеются. Учительница даже говорит: "Нет, ребята, вас постреляют". Шофер это говорит. Люди посторонние, со здравым умом. Скажем, у меня преступный ум, извращенный. Ты сама мне вчера сказала, что нас с детьми уничтожат. Нет, не верю, дайте гарантию.

Жена: Павлуша, если я сейчас приду, ты ко мне выйдешь? Якшиянц: Ты, наверное, будешь говорить за свою судьбу, за нашего ребенка. Не уговоришь. Что тебе нужно? Крест от меня?

Жена: Да дурак же! Какой крест мне от тебя нужен? Что еще сказать, Господи! Хочу объяснить, гарантии вам даны. Эти люди слов на ветер не бросают. Бронежилеты дают, деньги дают. Экипаж не вооружен. Зачем вам оружие? Какой ты упрямый. Это только твоих рук дело, я знаю. Мальчишки там - тьфу! По сравнению с тобой - телята. Это ж твоя рука! От тебя все зависит. Павел, еще раз говорю, креста от тебя не хочу. Знаешь, у меня на свете четыре родных человека: ты, отец, мать и дочь. Так почему, если у меня есть возможность, тебя не спасти? Почему я тебя должна хоронить? Ты жив останешься, будешь с деньгами.

Якшиянц: Я уже все потерял. Я обречен на выезд. А это хуже смерти. Смерть - это мгновение. Но ты сама подписала приговор. Ни Родину, ни честь я не предаю (!). Мог бы заставить полететь в Пакистан и там бы пошел в формирования, взяв оружие в руки. Но я не пойду туда. Потому что хочу жить для себя и для своей семьи, а не для государства.

Жена: Павлик, я хочу только одного: чтобы ты вернулся домой. Есть такая возможность. Паша, остановись! Еще не поздно. Поверь мне! Нас Элечка дома ждет. Дитя пожалей!

Якшиянц: Ты вышла - и все. Между нами барьер. Не надо из меня делать зверя.

Жена: Мы можем жить по-человечески. Пойти к тебе я не могу, ребенка бросила у знакомых в городе. Ты мне три года назад какое горе сделал - ребенка украл! За тобой летела. Куда опять меня втянул? Зачем? Знаешь прекрасно, что я не хотела, против была. Так не делается, надо по-человечески делать.

Якшиянц: Тамара, если ты женщина и мать, ты поймешь матерей этих детей. Вернись, и я отдам детей. Ан нет, о себе думаешь. Теперь о других подумай, пусть тебе тяжело будет, но не убьют же тебя.

Жена: Мой ребенок на улице, понимаешь? Чего ты хочешь? Чересчур много хочешь. Люди все, что могли, предложили. На все твои условия пошли...

Итак, переговоры Якшиянца с женой ничего не дали. Бандит был непреклонен. У этого человека и вправду не осталось ничего святого.

Прошло 16 часов со времени захвата автобуса. Истекал девятый час переговоров.

Якшиянц по-прежнему требовал оружия. Переговоры оказались в тупике.

На связь вышла Москва. Центр давал добро на выдачу оружия террористам. Трудно было поверить в это. Но другого выхода не было.

Зайцев: Мы предлагаем тебе четыре пистолета Макарова.

Якшиянц: Хорошо! С полными обоймами. Пистолеты и по запасной обойме. Мы берем обоймы на выбор, постреляем. Но если будет подвох, пистолеты выбрасываем и диктуем другие условия.

Зайцев: Павел, ты имей в виду сам и предупреди товарищей, четко изложи: с нашей стороны оружие применяться не будет. Но чтобы и с вашей стороны были полные гарантии неприменения.

Якшиянц: Безусловно. Я еще раз повторяю: безусловно. Вы нам для самолета предоставьте один автомат. Будем выходить, автоматом прикрываться. Когда половина экипажа будет в самолете, автомат оставим на полосе.

Зайцев: Один автомат Калашникова. Мы удовлетворили ваши требования. Наши требования прежние: все дети, учительница и шофер должны быть освобождены.

Якшиянц: Да, конечно. Теперь об экипаже самолета. Пусть они выйдут в рубашках, чтобы было видно: никакого сверхсекретного оружия при них нет.

Зайцев: Еще один вопрос. Надо сообщить ваши данные. Вы же летите за границу. Фамилии, имя, отчество, год рождения, место жительства.

Якшиянц: На это я ребят уговорить не могу. У некоторых родители ничего не знают. И они не хотят, чтоб знали.

Зайцев: Скажи хотя бы точное количество людей, чтобы сообщить, сколько человек летит.

Якшиянц: Герман говорить не хочет, Ахат, Гриша - тоже. Они скажут в самолете.

Зайцев: Я понял тебя. Сейчас готовим бронежилеты, оружие. Убедительно прошу: не нервничайте, если что - связь со мной.

Якшиянц: Приносить оружие частями. Передавать в окошко.

Зайцев: Экипаж и специалисты, которые будут готовить машину к вылету, пошли к самолету.

Ну вот и наступил их час. Заместитель начальника шереметьевской эскадрильи Вячеслав Балашов оглядел экипаж.

Командир Александр Божков. Летчик, что надо, и в личном деле запись "первый класс", и в работе - первоклассный пилот. Работал в ледовой разведке, в широковысотных арктических экспедициях, летал в Афганистан.

Второй пилот - Александр Гончаров. Сибиряк, красноярец. Молчун, слова не вытянешь, надежен в полете и на земле. Пилотировал "Аннушку", Як-40, Ил-86.

Штурман Сергей Грибалев. Работал штурманом вертолетного отряда в Тюменской области. Летал на "точки" - к нефтяникам, геологам, охотникам. Позже облетел всю Европу, Юго-Восточную Азию.

Старший бортинженер авиаотряда Юрий Ермилов. Опытен. Знавал еще Ту-114. Попадал в переделки - садился со сломанным шасси, однажды заклинило тягу руля, а за спиной двести пассажиров. Но нашел выход из критической ситуации.

Радист Александр Горлов. Прошел три антарктических экспедиции. Самая сложная - на корабле "Сомов". За тот героический рейс получил орден.

Бортоператор-инструктор Борис Ходусов и его молодой коллега Виктор Алпатов. Борис начинал еще бортпроводником, потом участвовал в первом полете Ил-76 в Антарктиду. Виктор - самый молодой в экипаже. Окончил авиационно-техническое училище, работал в конструкторском бюро. И вот потянуло в небо.

"Что ж, ребята как на подбор", - подумал Балашов и кивнул экипажу: вперед, пилоты! Отступать некуда. Перед выходом на летное поле задержался:

Только вот что, мужики, разное увидим. Но с бандитами ни-ни, предельная вежливость. От нашей выдержки зависит жизнь детей.

Они шагнули за порог. Поле аэродрома лизал колючий зимний ветер, низкие облака, казалось, зависли над самыми самолетами. Автобус стоял невдалеке. Тихий, мрачный, с зашторенными окнами. Главарь банды вновь вышел на связь со штабом.

Якшиянц: Тамара не думает лететь?

Зайцев: Тамары здесь нет. Она ушла.

Якшиянц: Не хочет?

Зайцев: Павел, сейчас товарищи по одному, какусловились, будут подносить бронежилеты.

Якшиянц: А оружие?

Зайцев: Потом принесут оружие.

Якшиянц: Ждем и наблюдаем.

К первой встрече с бандитами были готовы начальник отдела Ставропольского УКГБ Евгений Шереметьев и сотрудник "Альфы" Валерий Бочков.

Бандиты вновь на связи.

Муравлев: Нам вроде сказали, что кто-то будет идти. Но никого не видно.

Зайцев: Пошел товарищ.

Муравлев: С какой стороны?

Зайцев: Идет к автобусу.

Первым понес бронежилеты Шереметьев. Ни одна шторка не шевельнулась на окнах. Словно вымер автобус. Приоткрылась дверь. В темноте салона никого не было видно. Шереметьев приподнял руки: "Вот, мол, принес".

На пороге появился небольшой мужчина - скуластое, заросшее черной щетиной лицо, впалые, с хищным наркотическим блеском глаза.

Я принес бронежилеты, Павел, освобождай, как обещал, детей. Ядовитая усмешка скривила лицо бандита:

Я не Павел, я Геннадий.

Геннадий так Геннадий. Восемь комплектов будут, а пока два. За один раз не утащить.

Муравлев, стоявший сзади Якшиянца, передал тому обрез, спустился с подножки, стал слева, вплотную к Шереметьеву. Подстраховал главаря.

Пропусти в автобус, - попросил сотрудник КГБ, - надо на детей глянуть.

Важно было и другое: до сих пор неизвестно, сколько бандитов? Просил-то восемь бронежилетов.

Оказывается, темнил. Четверо их всего было. Заглянул Шереметьев в салон, и сердце сжалось от боли: в духоте, в грязи, среди банок с горючим, изнуренные, уставшие, с потухшим взглядом сидели детишки. Но, слава Богу, все живы. Молоденькая учительница полными слез глазами глядела на Шереметьева. Подмигнул ей ободряюще: держись, Наташа.

Потом начался торг. За бронежилет - ребенка.

Следующим пришел Бочков. Бандиты глянули на него, угрюмо кивнули: "Сложи у колес". Чем-то не понравился им Валерий. Комплекцией, что ли. Очень уж могучий мужик.

Снова у автобуса Шереметьев: в одной руке автомат, в другой снаряженный патронами магазин.

Опять очередь Бочкова. Передал Якшиянцу пистолет, тот повертел его, вставил магазин. Вернул Валерию: пробуй. Тот передернул затвор, нажал на спусковой крючок. Выстрела нет. Бандит насторожился: никак подвох? Но Бочков уже понял в чем дело. "Что ж ты магазин толком не дослал? " Прогремел выстрел.

Потом следователь долго будет пытать Валерия: зачем, мол, стрелял? Затем и стрелял, что нельзя было не стрелять.

Протянул пистолет, заглянул в автобус:

Слушай, Павел, я свое слово сдержал, оружие принес. Отдай мне девчонок.

Понимал: девочкам труднее, да их всегда и больше в классе. Значит, больше удастся освободить.

У меня самого в доме две девочки. Не мучай их. Девочки стояли на площадке у дверей. Муравлев прикрывался ими, когда Бочков внизу с Якшиянцем вел переговоры. Не получив ответа, сотрудник группы "А" стал не спеша снимать с площадки детей - одну, другую. Заглянул в салон: есть еще девочки?

Взял четверых, а когда отошли от автобуса на несколько шагов, еще две выпрыгнули. Всего шестеро. Обнял за плечи, повел, а сам шепчет: "Что бы ни случилось, не бойтесь и не бегите. Только не бегите. " Вдруг за спиной выстрел. Валерий крепче прижал к себе девочек, скомандовал: "Не бежать! " Хотя у самого внутри все похолодело.

Оказывается, бандиты проверяли автомат, выстрелили вверх, в люк автобуса.

Каждая ходка Бочкова и Шереметьева - вызволенные дети. Двое, четверо, шестеро... всего десять человек. Заложниками оставались одиннадцать мальчишек вместе с учительницей Натальей Ефимовой.

Долго обсуждалась процедура пересадки из автобуса в самолет. Наконец, казалось бы, решение принято...

Зайцев: Павел, я хотел бы уточнить некоторые вопросы. Мы с тобой определились, что дети идут до самолета, становятся в две линейки у трапа и вы в это время поднимаетесь на борт. Так?

Якшиянц: Знаете, что я вам скажу. В дальнейшем вы представьте все это нам делать. Так будет спокойнее. Потому что можно придумать и другие хитрости.

Зайцев: Павел, мы же с тобой договорились основательно. Все, что вы просили, мы сделали, требования выполнили. Ты согласен со мной?

Якшиянц: Я согласен с тем решением, которое я принял.

Зайцев: Павел, мы с тобой так не договаривались.

Якшиянц: Мы договаривались, что дети останутся здесь.

Зайцев: Правильно, будут стоять у входного люка в две шеренги. Так или нет?

Якшиянц: Был такой момент. Но ситуация изменилась...

Зайцев: Павел, давай, раз уж определились, будем держать слово.

Якшиянц: Почему не даете с женой попрощаться по рации?

Зайцев: Ее нет, она уехала домой, к ребенку.

Якшиянц: Понятно...

Зайцев: Павел, как мы все-таки определимся с детьми? Давай оставим вариант, который обговорили?

Якшиянц: Вы считаете, он самый безопасный?

Зайцев: Но мы же договорились, что будем поступать таким образом. Дети выстроятся у самолета, вы пройдете, а дети уйдут к нам.

Якшиянц: Так и будет. Только часть детей останется в автобусе.

Зайцев: Повтори, я тебя не понял.

Якшиянц: Часть детей останется в автобусе.

Бандит обманул. За одиннадцать часов переговоров он не раз клялся в честности, вспоминал Родину, честь, жену, дочь, но обманул нагло и коварно. Вместе с экипажем заложниками вновь оставались дети.

Террористы проводили детей в самолет, прикрываясь ими на случай нападения. В самолет заходили так: сначала летчик, потом ребенок, а уж за ним бандит. Не забыли Шереметьева.

Последним поднялся на борт Муравлев. Произвел салют из обреза в воздух и дико захохотал от радости.

Бандит Герман Вишняков, по-хозяйски оглядев самолет, сказал, что знаком с машиной, в прошлом служил в десанте, прыгал с парашютом.

Еще один, не говоря ни слова, прошел в хвост самолета и занял там боевую позицию.

И тут новое требование Якшиянца: Шереметьев должен остаться в самолете заложником вместо детей.

Зачем это сделали бандиты, остается только гадать, ведь в заложниках у них недостатка не было. Может, ждали, что сорвется офицер КГБ. За время их общения Якшиянц без конца тыкал Шереметьеву в грудь оружием, грубил, дерзил. Но Евгений Григорьевич молча делал свое дело, старался казаться спокойным, сдержанным, невозмутимым. И на сей раз он только до боли сжал зубы, сказал, мол, сходит в штаб, доложит, и назад с ответом.

Ухмыльнулся бандит:

У тебя что, шеф, жены нет, детей, родителей? А может, у тебя две жизни?

В штабе, услышав об этом, дали прямой провод на Москву, на комитет. Оттуда передали: в данном случае приказать не могут. Что ж, пришлось идти без приказа. Понимал, иначе бандиты не отпустят детей.

Когда поднимался на борт, у входа стоял вооруженный Муравлев. Не оборачиваясь, быстро зашептал:

Как отец, а? Как? Что еще говорит?

Одумайся, пока не поздно. Не позорь фамилии.

Поздно. Передайте, пусть простит, если сможет. Шереметьев прошел в салон, кивнул Якшиянцу на детей, которые, словно стайка испуганных воробьев, жались к учительнице.

Финтишь, Паша. Обещал же пацанов на земле оставить. Отпусти!..

Ты Тамару приведи, тогда отпущу. Без нее взлета не будет, и дети тут останутся.

Что ответить бандиту? Даже если бы и можно было высказать все в лицо, где же найти такие слова? Как определить глубину человеческого падения? Да и человек ли перед ним? По виду вроде смахивает: голова, ноги, руки, а по нутру - зверь, монстр, исчадие ада.

Но кто бы он ни был - надо идти уговаривать Тамару Фотаки, жену Якшиянца. Вновь Тамару просили Пономарев, Зайцев, Шереметьев. Не соглашалась, отказывалась. "Я не хочу к нему возвращаться. Ненавижу! " Больше часа прошло с тех пор, как покинул борт Евгений Григорьевич. И вот, наконец, жена Якшиянца возвращается с ним в самолет. Павел отводит ее в конец салона, что-то возбужденно говорит, объясняет. Тамара тоже не молчит, просит отпустить детей.

Черт с тобой! - орет бандит и подбегает к Шереметьеву: - Молись, твоя взяла. Выгружай детей.

Наташа с Тамарой начинают спускать на землю вконец измученных ребятишек. Внизу их принимает Бочков, другие сотрудники группы. Подходить чекистам к трапу опасно, поэтому они стояли с другой стороны самолета, так и считали спускающихся детишек. Один, два... пять... одиннадцать. Последней сошла учительница.

Наступило временное облегчение. За много часов тяжелейшей психологической дуэли - первая победа. Все дети живы, вырваны из рук мясника. На борту в качестве заложников остались экипаж и Женя Шереметьев. Но они взрослые, закаленные люди, бывавшие не раз в переделках, они выдюжат. Теперь с бандитами говорить попроще.

"Альфа" была готова к штурму. Группа захвата, засевшая в пожарном депо, находилась там почти сутки. Ребята были в любую минуту готовы пожертвовать собой, чтобы уничтожить бандитов, освободить заложников. Однако пока не пришло их время.

Бочков принес к трапу самолета три мешка денег. Якшиянц все больше нервничал, грозил, тыкал пистолетом в лицо Шереметьеву. Он никак не мог поверить, что операция удалась, их выпустят, они взлетят.

Запущены двигатели. Якшиянц мечется по салону. Шереметьев опускается на пол самолета. Пистолет в грудь, команда: "Руки за голову! " Евгений Григорьевич повинуется. Но вот в проем двери влетает мешок с деньгами. Бочков кричит снизу:

Павел, отдай Шереметьева!

Гони "бабки"!

Еще один мешок падает к ногам Якшиянца.

Всему есть мера терпенья, слышишь? Давай Шереметьева!

Еще мешок! - требует бандит.

Когда на борту оказываются все три мешка, он выглядывает в дверь:

Не хочет Шереметьев выходить, понял!

Ах ты, подонок! - взрывается Бочков. - Да тебе, сволочи, вообще верить нельзя. Веди мне Шереметьева, я с ним поговорю.

Бандит растерялся. За полсуток увещеваний так с ним никто не разговаривал. Шереметьева вытолкнули к дверям, Бочков и Кирсанов приняли его внизу.

Все ушли, у самолета остался один Бочков. Присутствие его у трапа нервировало бандитов, они боялись штурма. На этом Бочков и сыграл. Через члена экипажа передал требование: соблюдать договоренность, вернуть автомат.

На сей раз они подчинились быстро - выбросили на полосу автомат. Бочков подобрал его, стер снег с приклада: "Так-то легче с вами разговаривать... "

Он до последнего был уверен, сейчас группа захвата пойдет на штурм. Самолет знакомый: успеют они выстрелить, не успеют - это уж не столь важно. Скрутят их ребята, сомнений нет.

Поразило, когда лайнер стал выруливать на старт. Не принято в "Альфе" задавать вопросы командиру, но тут не сдержался Бочков.

Мы что же, выпускаем их?

Зайцев и сам, наверное, не до конца поверил в это. Столько сил истрачено, так измывались бандиты над детьми, жизнью рисковали бойцы, и вдруг натебе - скатертью дорога, с миллионами за границу.

Есть команда отпустить, - чуть слышно прошептал Зайцев сразу охрипшим голосом, неотрывно глядя, как бежит по полосе Ил-76.

Есть команда, Валера...

Никто еще не знал - ни Зайцев, ни Бочков, что по дипломатическим каналам Израиль дал добро на выдачу бандитов. Так стоило ли рисковать экипажем, бойцами группы, самолетом?

Маршрут был непростой. В Тель-Авиве никто из пилотов не был. Трасса незнакомая, проходит через Турцию, Кипр. Где-то за Сухуми с экипажем попрощался советский, родной диспетчер. Пожелал доброго пути. Да уж на "доброту" бандитов грехжаловаться: с летчиков перед рейсом сняли наручники, а над Анкарой "Павлуша", как окрестили пилоты главного головореза, забежал в кабину, стал совать деньги. Говорил, что в знак благодарности, за работу.

Пришлось взять, чтоб не обидеть "хозяина". Опять же, валюта государственная, у командира экипажа будет сохраннее.

Бандиты, раскрыв мешки, распихивали по карманам доллары, франки, фунты стерлингов. Вишняков, приняв очередную порцию наркотиков, матерился от досады, что надел узкие джинсы: беда, деньги в карманы не лезут.

Радист Александр Горлов держал связь с диспетчером на Кипре, когда "Павлуша" дернул его за рукав:

Слушай, а вы нас правильно везете? Не по кругу катаете, как иркутян?

Хотелось врезать бандиту, чтоб башка с резьбы слетела, да нельзя. Горлов кивнул:

Иди к штурману, он все покажет...

Штурман ткнул пальцем вниз: смотри, мол, под крылом Кипр. Якшиянц вроде успокоился, ушел в салон. Там рабочие места бортоператоров - Бориса Ходусова и Виктора Алпатова. Бандита потянуло на откровения. Поведал биографию. Крутая жизнь, ничего не скажешь: из 38 лет 16 Якшиянц провел в тюрьмах и лагерях. Имеет две семьи. От первой жены двое детей и от второй, Тамары, ребенок. Алпатов спросил:

Неужто в детей смог бы стрелять?

"Павлуша" долго думал, качал головой:

Не знаю. В детей, может, и нет. А учителку... Надоела она мне. Излил душу и Муравлев. Тоже не повезло в жизни - дважды судим. Денег нет, с квартирой проблема. А вот работать неохота. Дома бросил жену и ребенка.

Под крылом был Израиль, самолет заходил на посадку. Якшиянц вновь забеспокоился, заглянул в кабину, поигрывал пистолетом.

Смотрите, мужики, Сирия нам не годится...

Не годилась она и экипажу.

Божков посадил самолет на одной из военных баз под Тель-Авивом. База уже была окружена войсками.

Заглохли двигатели, и бортинженер Борис Ходусов открыл правую дверь.

Всем оставаться на местах! - заорал Якшиянц и оттолкнул Ходусова от двери.

Встречающих было трое. Бандит приветствовал их пачками стодолларовых купюр.

Презент! - широко улыбнулся "Павлуша".

Однако хозяева от денег отказались. Страшная догадка пронзила Якшиянца: эти сволочи не туда посадили. Разве могут в Израиле отказаться от долларов?

Оказывается, могут.

Переводчика! - закричал террорист.

Потребовал у встречающих удостоверения личности. Израильский солдат вынул удостоверение. Что там прочел бандит - сложно сказать. С ним пытались объясниться по-французски, по-английски, по-немецки...

Боже мой, - горько усмехнулась жена, - он и по-русски-то с трудом говорит.

Свои услуги израильтянам предложили пилоты. Но Якшиянц высокомерно отказался - на иностранной территории не верил соотечественникам.

Наконец прибыл переводчик и представители властей потребовали освободить экипаж, немедленно сдаться. У бандитов отобрали четыре пистолета, охотничье ружье, мешки с деньгами. Такой прием террористам не понравился, и они тут же предложили израильтянам миллион долларов за возможность улететь в Южную Африку. Увы, и от этого миллиона встречающие отказались. Единственное, что разрешили террористам - "отдохнуть" в камере тюрьмы Абу-Кебир.

3 декабря 1986 года. 14. 30 московского времени. Израильский международный аэропорт Бен-Гурион.

Группу сотрудников "Альфы", прилетевших в Израиль, встречал представитель Советского Союза Мартиросов, работники полиции и спецслужб страны. Сразу уточнили детали операции - когда и как осуществится передача террористов, оружия и денег.

После этого сотрудники комитета выехали на военную базу, где и должны были встретить террористов. Однако их ждали осложнения. Некоторые депутаты кнессета от оппозиции стали возражать против выдачи бандитов, оружия и денег.

После выступления депутатов оппозиции государственная машина закрутилась быстрее. Большинством голосов было принято единственно разумное решение: вернуть преступников. Срочно послали за ними в тюрьму, разрешили готовить самолет, тот же Ил-76, который угнали террористы.

Вскоре на летное поле, к самолету, подкатил кортеж полицейских машин. Бандиты были с завязанными глазами, в наручниках. Работники спецслужб Израиля устроили живой коридор, провели по нему террористов. Вверху, в дверях самолета, их приняли два сотрудника "Альфы". В Ил-76 усадили самых агрессивных - главаря Якшиянца и его подручного Вишнякова. Муравлева, Анастасова и Тамару Фотаки отправляли в другом лайнере. Здесь же, у трапа, передали деньги и оружие. Самолеты взлетели и через несколько часов приземлились на московской земле. Первым сел Ил-76. Бандитов спустили вниз, с главаря сняли повязку. В холодной декабрьской ночи над козырьком аэропорта нестерпимо ярко горели страшные для Якшиянца слова: "Москва. Шереметьево".

Подкосились ноги, поплыли ненавистные неоновые буквы. Сознание отказывалось воспринимать реальность. Тело Якшиянца обмякло, повисло на чьих-то сильных руках. Когда он пришел в себя, то спросил:

Что со мной будет? Расстреляют?

Пряников дадут, - сказал кто-то за спиной. Суд приговорил Якшиянца к 15 годам лишения свободы, с отбыванием всего срока в тюрьме.

Михаил Болтунов, "Альфа - сверхсекретный отряд КГБ".

Захват автобуса с детьми, совершённый в 1988 году в городе Орджоникидзе (ныне - Владикавказ), является весьма примечательным не только для советского и российского, но и общемирового опыта борьбы с терроризмом. Во-первых, преступления, в которых под ударом находятся дети, всегда имеют особое значение. Во-вторых, этот инцидент был одним из немногих в мировой практике, когда власти пошли на полное выполнение условий террористов.

Зловещая экскурсия

1 декабря 1988 года ученики четвёртого класса одной из школ города Орджоникидзе вместе со своей учительницей Натальей Ефимовой должны были отправляться на экскурсию в типографию. Когда учительница и тридцать учеников вышли на улицу, там их ждал автобус, который, по словам находившегося в нём мужчины, был прислан родительским комитетом для транспортировки детей на экскурсию. Но стоило учительнице и детям войти в автобус, как стало ясно, что они стали заложниками в руках четверых вооружённых обрезом ружья и холодным оружием мужчин, возглавлял которых Павел Якшиянц. Под каждым сидением автобуса находились ёмкости с бензином, что превращало автобус в настоящую бомбу.

Переговоры с милицией начались примерно в пять часов вечера по местному времени. Террористы требовали предоставления им огнестрельного оружия, крупной суммы денег в иностранной валюте (в несколько миллионов долларов), освобождения их подельника в местной тюрьме и грузовой самолёт (достаточно большой, чтобы в него мог заехать автобус) для вылета в страну, не имеющей официальных дипломатических отношений с СССР. В случае не выполнения своих требований Якшиянц обещал каждый час убивать по одному ребёнку, а в случае штурма взорвать автобус. В результате переговоров, затянувшихся до вечера 2 декабря, практически все требования террористов были выполнены. Им было предоставлено оружие (несколько пистолетов и один автомат), два миллиона долларов и самолёт Ил-76, к которому пришлось ехать в аэропорт «Минеральные Воды» (в Орджоникидзе самолёт такого класса не мог совершить посадку). Также была организована встреча террористов с их отбывающим срок другом, но тот отказался присоединиться к ним. Жена Якшиянца согласилась лететь с ним лишь после длительных уговоров представителей КГБ содействовать успеху переговоров.

Ошибка в политических расчётах

На первый взгляд, эти действия советских спецслужб совершенно противоречит всем принципам противодействия террористам – фактически были выполнены все требования преступников. Однако на решение предоставить всё требуемое и разрешить террористам вылет за рубеж оказало влияние два фактора. Во-первых, это безопасность детей – ситуация сложилась таким образом, что освобождение заложников иначе, как с помощью переговоров, было невозможно. Террористы хорошо подготовились и сделали штурм автобуса невозможным, любой выстрел или взрыв тут же превратил бы автобус в факел.

Во-вторых, с террористами было достигнуто соглашение о том, что их доставят в Израиль. С Израилем в конце 80-х годов у СССР не было дипломатических отношений и поэтому Якшиянц рассчитывал, что его не выдадут в качестве преступника. Однако параллельно с переговорами с террористами власти СССР вели переговоры с МИДом Израиля, который пообещал, что выдаст преступников в случае их прибытия на свою территорию. При таком раскладе было излишне рисковать жизнями заложников и сотрудников спецслужб и идти на силовое решение проблемы.

После того, как автобус с заложниками и террористами, которые получили оружие и деньги, оказался в самолёте Ил-76, заложники были в несколько этапов отпущены (несколько детей были освобождены ранее, в обмен на выполнение тех или иных требований преступников). Вечером 2 декабря 1988 года самолёт Ил-76 приземлился в аэропорту «Бен-Гурион» в окрестностях Иерусалима и террористы были задержаны израильскими полицейскими. Якшиянц предложил властям Израиля миллион долларов в обмен на право лететь на том же самолёте в ЮАР, однако все преступники были помещены в тюрьму. Террористы в своих расчётах сделали слишком сильную ставку на политические разногласия между СССР и Израилем, не приняв во внимание болезненное отношение израильского государства к терроризму.

Легко отделались

Впрочем, власти Израиля в переговорах с представителями СССР поставили одно условие передачи преступников – те не должны были быть приговорены советским судом к высшей мере наказания, так как в самом Израиле смертная казнь в качестве наказания за уголовные преступления отсутствует. Власти СССР дали подобные гарантии и уже 3 декабря 1988 года четверо преступников были переданы сотрудникам советских спецслужб. На самолёте их доставили в Москву, причём с самого момента вывоза из израильской тюрьмы и до посадки в «Шереметьево» у террористов были завязаны глаза.

Суд над Павлом Якшиянцем и его сообщниками состоялся в марте 1988 года. Как основной организатор теракта и его руководитель Якшиянц был приговорён к 15 годам тюремного заключения, его сообщники получили по 14 лет тюрьмы. Для советской судебной практики это был удивительно мягкий приговор за столь тяжёлое преступление. Однако, с одной стороны, сказывалось наличие договорённости с властями Израиля, с другой, в стране уже происходили общественные перемены и показательно-суровым приговором не хотели нарушать имидж страны, вставшей на путь демократизации. Павел Якшиянц был освобождён в 2005 году (у него был дополнительный срок за попытку побега, однако он был сокращён).

Александр Бабицкий